Читаю "Бабий Яр" Кузнецова. Ладони холодеют. Все это мы все знаем, обо всем этом много раз слышали и по телевизору видели. И все равно, страшно. И советские 30-е и первые годы войны, лагеря, жизнь простых людей - все прямо как какой-то сюрреалистический триллер. Я просто не могу поверить, что это на самом деле было. Я представила себя, живущей в то время - и я бы не отличалась от них, думаю. Бегала бы смотреть расстрелы пленных, немея от ужаса; дралась бы, как сумасшедшая, в километровых очередях за хлебом; жгла бы запрещенные книги и тряслась от звука проезжающей за окном машины.



Вот мы все смотрели кучу фильмов про героев, которые даже в самые ужасные минуты оставались людьми. Сколько таких было на самом деле? И какую силу надо было иметь, чтобы не сломаться? И снова и снова думаю - а я? что было бы со мной? во что бы я превратилась? И самое ужасное, что не могу ответить - "я бы не сломалась". И самое ужасное, что это все - реально, это все еще может произойти. И тогда... Мне даже страшно подумать, что будет тогда.



В ту же тему. Потихонечку читаю на немецком "Мефисто". Книга начинается с того, что в государственном театре празднуется день рождения Геринга. Бал, роскошные туалеты дам, смокинги, дорогие сигары, стройные юноши, в облегающих мундирах СС. И как-то стукнула в голову мысль, что, если бы увидеть сначала своими глазами все, что происходило в лагерях, а потом попасть на этот праздник - я бы сошла с ума. И за каждой белозубой улыбкой какого-нибудь красавца ССовца мне мерещилась бы гримаса неконтролируемой, безумной злобы, с которой он несколько дней назад пинал в живот допрашиваемого.



Мне хочется закрыть глаза и повторять: не было этого, не было, не было. Но оно было. И этого не выкинешь, не сотрешь.



Почти физически плохо.